Моя жизнь протекала достаточно размеренно, особых происшествий в ней не наблюдалось до тех пор, пока я не прикоснулась к истории жизни этого удивительного святого.
Я работаю в Харьковском университете, на кафедре журналистики. В начале моей трудовой деятельности мне пришлось делать материал об истории этого учебного заведения. Консультировавшие меня историки несколько раз говорили о том, что среди выпускников есть один святой, но тогда даже имя этого святого мы в материале не упомянули. Уже гораздо позже я узнала о Шанхайском и Сан-Францисском чудотворце и даже сподобилась несколько раз приложиться к частице его мощей.
И вот однажды к нам в учебную телестудию пришла коллега Наталья с экономического факультета и попросила помочь подготовить видеоматериал для лекции о святителе Иоанне Шанхайском, которую должен был провести настоятель университетской церкви отец Владимир Швец. Моя задача состояла в том, чтобы сократить какой-то фильм о святителе с 50 минут до семи. Я ответила, что это несложно, но и не очень интересно. Все фильмы об этом святом, которые я видела на тот момент, снимались в основном за границей — в Америке и Китае. Там остались современники святителя Иоанна, которые могли поделиться своими воспоминаниями об этом удивительном человеке. То есть информация о нем идет «оттуда — сюда». А мы можем сделать материал «отсюда — туда», то есть показать места, где святитель жил и учился, в каких храмах молился, ведь становление его личности происходило в нашем городе. Коллега задумалась и ответила, что может передать мои слова настоятелю, оставила мне необходимые для работы материалы и убежала. Вечером она перезвонила и сказала: «Отец Владимир ждет вас завтра в храме в 8 утра».
Надо отметить, что этим «завтра» была суббота, единственный мой выходной день, когда можно выспаться, а не бежать с утра сломя голову через весь город. Но я все-таки смирилась с происходящим и на всякий случай заглянула в церковный календарь — в храм ведь иду. Моему изумлению не было предела: 12 октября — день памяти святителя Иоанна! Именно в этот день в 2013 году я получила благословение на создание фильма, который перерос в целый сериал. Вместе с этим моя прежняя размеренная жизнь закончилась.
На создание команды и консультации местных историков ушло почти два месяца, и только на 25 декабря мы назначили первые съёмки. У нас было запланировано два объекта — Покровский монастырь, где часто молился Иоанн Шанхайский у гробницы святителя Мелетия (Леонтовича), и читальный зал университетской библиотеки. Наши консультанты в один голос нам заявляли, что документов, свидетельствующих о жизни святителя в нашем городе, совсем не осталось, и мы решили довольствоваться архитектурными объектами. В ткань повествования было решено ввести образ ребенка, которого мы снимали на монастырском подворье.
Читальный зал центральной научной библиотеки Харьковского университета на улице Университетской, 13 был указан как единственное место, которое не изменилось со времени учебы Михаила Максимовича (так звали святителя в миру). Нам очень хотелось получить комментарий историка о том, что именно здесь, в числе множества учащихся, сидел за книгами и этот незаметный студент, а ныне почитаемый святой.
Мальчик читает статистику из случайно найденной в библиотеке книги “Список насельных мест Российской Империи”По причине разного рода накладок наши комментаторы не смогли прийти, а мы не хотели с самого первого дня выбиться из графика съемок. Вместе с нами был мальчик, одетый в форму лицеиста, и мы приняли решение снять его читающим за одним из столов этого зала, а затем самим сделать необходимые пояснения в закадровом тексте. Мальчик занял место за столом, оператор выставлял камеру, а я обратилась к библиотекарю с просьбой дать нам какую-либо книгу для антуража. Она протянула нам «Список насельных мест Российской Империи». Открыв его, мы ахнули! Там была и дореволюционная карта Харьковской губернии (она фигурирует сейчас на обложке диска с фильмом), и статистические данные важных для фильма населенных пунктов: города Харькова, где святитель учился в Императорском университете, села Адамовка, где он родился, Святогорской пустыни, которая имела очень сильное влияние на формирование образа жизни владыки. Все эти места мы впоследствии посетили в процессе создания документальной ленты, а в этом же самом зале через два года обнаружилась еще одна чудесная находка. Однако обо всем — по порядку.
Необычное происшествие изменило первоначальную концепцию фильма
Необычное происшествие полностью изменило первоначальную концепцию фильма. Наш герой зачитал все необходимые статистические данные, которые имелись в чудом найденной книге, мы отсняли почти художественные кадры и, полностью удовлетворенные работой, спускались в гардероб. Провожавшая нас библиотекарь указала нам на зеркало, стоявшее в углу коридора, и сказала, что оно также сохранилось с тех времен. Мы остановились, снова распаковали технику и сняли еще несколько кадров: мальчик заходил в помещение, останавливался перед зеркалом и смотрелся в него. Именно эти кадры как нельзя лучше выявляют мотив подражания, который мы тщательным образом прорабатывали как одну из главных смысловых линий нашей работы.
Из всех заранее оговоренных объектов нам осталось снять мощи святителя Мелетия, которому Иоанн Шанхайский подражал всю свою жизнь, и съездить в Святогорск. В епархии нам посоветовали снять еще и торжественную службу в Благовещенском соборе (где стоит рака с мощами) в день памяти святителя Мелетия — 25 февраля. Но нам казалось, что мы закончим съемочный период гораздо раньше, и мы уклонились от ответа.
Запись в метрических книгах от 16 апреля 1895 года о бракосочетании родителей святителя в Вознесенской церкви г. ХарьковаМне дали номер телефона архимандрита Всеволода из Святогорской лавры, однако договориться о посещении этого монастыря нашей съемочной группой долгое время не удавалось. Сначала мы ждали окончания Рождественского поста, затем пережидали все последующие праздники. 25 февраля неумолимо приближалось. Торжество святителя Мелетия было предложено все же снять. Тем более что мне представилось, что иконография святителя Иоанна и святителя Мелетия совпадает в том смысле, что на некоторых иконах они оба изображаются в полный рост в архиерейском облачении. Если мы еще и снимем богослужение, которое возглавит наш митрополит Онуфрий, то сможем сделать эти визуальные акценты четче. Решение было принято, и мы отправились на вечерню.
Однако эту службу в 2014 году возглавил секретарь епархии отец Михаил (Кит), а местные бабушки-прихожанки почему-то заговорщически перешептывались. Богослужение шло, снимать надо было хоть что-нибудь, раз уж пришли, и мы решили для начала сделать опрос. Я взяла микрофон и пошла, так сказать, в народ. Ответы были примерно такие: «Ужас, что происходит! как жить-то дальше?» В это время у нас на Украине происходили действительно страшные события. Мы с оператором переглядывались. Я ему шептала: «потом вырежем» — и шла дальше в поисках более вразумительных ответов. Растолковала ситуацию одна из бабулек: «Владыка наш в Киев поехал. Блаженнейший Владимир при смерти лежит, так местоблюстителя выбирать сегодня будут». Ситуация была действительно очень сложная. Материал мы, конечно, взяли, однако что с ним делать — не очень-то теперь понимали. Затем война началась на Донбассе, и путь в Святогорскую лавру был окончательно отрезан.
Так мы дожили до весны. 24 мая, в день святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, в университете состоялась научно-богословская конференция. Там мы сняли визит нашего владыки, митрополита Онуфрия, затем интервью с ректором, Вилем Бакировым, который, как оказалось, очень почитает святителя Иоанна. Напоследок мы вяли комментарий историков о состоянии Харьковского университета в 1914 году, когда сюда поступил Михаил Максимович. Тогда же нам дали понять, что проект не будет профинансирован, и «на этой прекрасной ноте» мы разъехались по отпускам.
“Сборник сведений о роде Максимович” с дарственной надписью автора, адресованной отцу святителяПо возвращении наша команда снова встретилась. Мы подумали, что раз есть такое количество отснятого материала, то из него надо хоть что-нибудь сделать, и принялись расписывать наши многочисленные интервью. Особенно нам понравились комментарии о состоянии харьковского университетского общества в 1914 году: «Это был разгар гражданской войны. Начался период мобилизации». Мы переписывали эти фразы как раз в тот момент, когда наши коллеги один за другим отправлялись в военкоматы с повестками. Или, например: «Студенты юридического факультета точно так же участвовали в революционном движении. Даже более активны были. Мы знаем, что и Ленин учился на юридическом», — записывала я 29 сентября. А 28 у нас в Харькове памятник этому деятелю сносили под пламенный восторг толпы. И у нас снова возник вопрос: «Что делать со всем этим материалом?»
Мы почему-то подумали, что эта перекличка исторических событий обязательно должна каким-то образом попасть в фильм. «А может, нам съездить в Святогорск и снять там все как есть: и блокпосты, и военных, чтобы проявилась параллель с сегодняшними событиями?» — предложила я. Через день после этого мы ехали на машине в Донецкую область.
Я прошептала оператору: «Снимай!» и начала молиться вслух
Я не буду долго описывать, как мы искали смельчака, который отвез бы нас в зону боевых действий, как готовились снимать, чтобы нас не поймали, хотя при малейшем досмотре мы бы, конечно же, попались со своей камерой, как заручались молитвенной поддержкой всех знакомых нам священников и монахов. Словом, мы ехали, и надо было готовиться взять тот материал, который мы задумали. Мы решили проверить технику. На меня повесили петличку, и я рассказывала водителю, как у нас проходила съемка в Благовещенском соборе. И тут мы увидели колонну бронетехники. Она была достаточно длинной и стояла на обочине, а мы проезжали мимо. Я прошептала оператору: «Снимай!» и начала молиться вслух. Напряжение было невероятное. Когда мы отъехали от них на расстояние двух метров, я оглянулась посмотреть на реакцию военных, ведь нас могли поймать, так сказать, «с поличным». Но солдаты очень мило махали нам руками вслед. Это было невероятно! «Как в кино», — сказал наш водитель с улыбкой. Больше мы военных на своем пути не встречали, а этот кадр в фильме я считаю одним из лучших.
Нам разрешили заехать прямо на территорию лавры (получился тоже неплохой кадр). Там я впервые увидела отца Всеволода, с которым периодически общалась по телефону около года. К этому времени он был назначен скитоначальником Свято-Иоаннова скита, который находится на месте имения Максимовичей в Адамовке, недалеко от Святогорской лавры. Нас, по гостеприимному монастырскому обычаю, сперва покормили. Затем мы хотели сразу приступить к съемкам, поскольку время было послеобеденное, и до наступления темноты надо было все успеть. Но нам было предложено сначала посетить пещеры.
Дом святителя в Харькове по московскому проспекту 44 (бывшая Старомосковская улица 22)Сказать, что это вообще не входило в наши планы, мы постеснялись, но настойчиво напомнили, что времени у нас в обрез, а проход по пещерам занимает минимум два часа. Пещеры сами по себе не такие уж и длинные, но по крутому подъему вверх, да еще с камерой, слишком быстро не пройдешь. Обратная дорога хоть и полегче, но из-за того, что она вьется серпантином, расстояние увеличивается в разы. Был предложен вариант — подогнать наверх нашу машину, но от прогулки по пещерам отвертеться так и не удалось.
Когда перед нами появился экскурсовод и увидел, что его собираются снимать на камеру, замахал руками и сказал, что о съемках надо было предупредить заранее, так как к таким мероприятиям он одевается в костюм. Мы ответили, что и сами не планировали экскурсию, это нам отец Всеволод только что предложил. Наш сопровождающий сразу же смирился с происходящим и открыл старинные кованые двери в пещеры. Оператор, все еще недоумевая, сказал: «Минуточку! А ну-ка повторите еще раз этот жест» — и включил камеру. Мы тогда еще не предполагали, что снимаем заставку к нашему фильму, и что кадры с мальчиком, несущим зажженную свечу, которые мы снимали на колокольне Покровского монастыря в Харькове в первый съёмочный день, так удачно совместятся с прогулками по пещерным тоннелям.
В тот день мы все успели: и приложиться к креслу, в котором почил святитель (сейчас оно бережно хранится в лаврской ризнице), и заехать в село Хрестище, в церкви которого, согласно одному из Интернет-источников, был крещен будущий святитель, и, наконец, попасть в строящийся скит в честь святителя Иоанна в селе Адамовка. После всего этого снова была трапеза, и отец Всеволод поинтересовался, когда мы приедем в следующий раз. Мы были под очень сильным впечатлением, и уезжать нам не очень-то хотелось. Ближайшая значимая дата — 12 октября — ожидалась всего через каких-нибудь десять дней, и мы ответили, что обязательно приедем на престольный праздник. «Так нескоро?» — переспросил разочарованный иеромонах. Я очень удивилась. Оказывается, об этой дате в лавре не знали и ее не праздновали. Отец Всеволод переспросил, откуда у меня такие сведения. Я тут же сослалась на Интернет.
Съёмочный период фильма о святителе Иоанне длился ровно год и завершился днем его памяти
Престольный праздник 12 октября 2013 года был впервые отмечен в скиту святителя Иоанна Шанхайского. Этим, собственно, и объясняется то, что в наших кадрах праздничной литургии так мало людей. Именно в тот день нам удалось записать самое важное для этого фильма интервью с наместником Святогорской лавры архиепископом Арсением (Яковенко) (сейчас он в сане митрополита). Так, съёмочный период создания первого фильма о святителе Иоанне длился ровно год и завершился днем его памяти.
Но на этом чудеса, связанные с этой работой, не закончились. Владыка Арсений в интервью свой рассказ о детстве святителя Иоанна начал с истории, которая случилась с будущим святым во время учёбы в Кадетском корпусе Полтавы: Миша Максимович участвовал в параде кадет, который принимал сам великий князь, однако, проходя мимо храма, он вышел из строя и поклонился. За этот инцидент его хотели исключить из учебного заведения, однако князь вступился за маленького кадета. Когда мы монтировали фильм, эта история никак не могла вписаться в общее повествование. Она была слишком длинна для обычного синхрона, а чтобы остановиться на ней подробнее, нужно было уклониться от основной сюжетной линии. Мы не располагали достаточным видеоматериалом, чтобы подробно рассказать об этом происшествии, и попросту вырезали этот фрагмент. Фильм вышел без него и удивительным образом сразу же отправился за границу, то есть «отсюда — туда», как мы и предполагали. Сначала диск с фильмом попал в американский город Джексонвилль, где выстроен храм в честь святителя. Затем, после серии презентаций в нашем городе и публикаций о них в прессе, к нам обратились коллеги из Австралии. Там жива память о святителе среди потомков его духовных чад. А еще произошла история, о которой стоит рассказать отдельно.
Музыка к нашему фильму была написана оригинальная. Для этого я обратилась к своей близкой подруге Ксении. Она регент храма Преображения Господня, в котором я тоже работаю в воскресной школе и читаю на клиросе. Помимо консерваторского образования и композиторского таланта, Ксения еще имеет необходимую аппаратуру для записи. Я попросила ее помочь нам с музыкой, и она совершенно бескорыстно согласилась. В свободное от работы время Ксения дает частные уроки игры на фортепиано. После того как вышел фильм, у нее неожиданно появились новые ученики. Они совсем недавно переехали в наш город и обустраивались на новом месте. Как только был приобретен инструмент для занятий музыкой, родители сразу пригласили преподавателя, но оговорились, что инструмент электронный, и они не могут в нем толком разобраться.
Придя на занятие, Ксения первым делом изумилась, что инструмент куплен точно такой же, как и у нее. «Я на таком музыку писала для фильма о святителе Иоанне Шанхайском», — сказала она и в ответ услышала восклицание: «Так это же наш святой!». Ксения ответила, что теперь и она знает, что святитель тесно связан с Харьковом. «Нет, — услышала она в ответ, — он наш!» Оказывается эта семья переехала из Сан-Франциско. Протоиерей Петр Перекрестов, который издал полное жизнеописание святителя, ключарь храма Всех Скорбящих Радосте, крестил этих детей. Их близкий родственник в данный момент прислуживает в этом храме и несет послушание возле мощей святителя. Так один из дисков с фильмом отправился в Сан-Франциско.
В конце августа 2015 года я подала заявку на участие в кинофестивале «Покров» и приступила к занятиям в университете. Студенты делали видеозарисовки. Одна из работ привлекла мое внимание. Девушка взяла аудиозапись стихотворения Тютчева «О, как убийственно мы любим, как в буйной слепоте страстей, мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей». Этот текст она подложила под видео разных ракурсов старого разбитого здания. Мысль мне показалась интересной, однако панорамы были длинноваты, кое-где по монтажу были ошибки. Я попросила переделать сюжет и прислать мне результат на электронную почту. Присланная работа называлась: «Полтавский Кадетский корпус». Так я впервые увидела это здание.
После следующего занятия я попросила студентку задержаться и рассказать мне все, что она знает об этом учебном заведении. Она сказала, что родом из Полтавы, что это здание находится в центре города, и на сегодняшний день никто не знает, в чьей оно собственности. По этой причине строение варварски разрушается, хотя остается одним из любимых архитектурных объектов горожан. Было начало октября, я собиралась в Киев на фестиваль и подумала, что подробнее узнаю обо всей этой истории по приезде.
Фестиваль «Покров» открывался 11 октября в Киевской национальной опере, а на следующий день проходили показы в Доме кино, куда я приехала с небольшим опозданием и задержалась в вестибюле, ожидая демонстрации следующей работы. Тут ко мне подошла женщина и сказала: «Я вас знаю. Вы привезли фильм о святителе Иоанне Шанхайском». Я изумилась и спросила, откуда она меня может знать. Оказалось, что Людмила Нестуля (так звали мою новую знакомую) монтировала сюжет о презентации нашего фильма и поэтому насмотрелась на меня на монтаже. Сама же она журналист, кандидат исторических наук и давно занимается темой истории кадетского корпуса. Так, в день памяти святителя, 12 октября 2015 года, возникла идея снять отдельный фильм о годах обучения святителя в Кадетском корпусе Полтавы.
Сразу по приезде мы мобилизовались на эти съемки и по горячим следам помчались в Полтаву. На дворе была золотая осень, и мне казалось, что кадры должны выйти необыкновенно красивыми. Возле здания корпуса нас уже поджидал Борис Тристанов — удивительный человек, который собрал уникальный архив по истории своего города и выставил эту информацию на своем сайте. Я спросила: «Мы так запросто можем сюда зайти?» — «Конечно!» — ответили мне, и мы зашли внутрь.
Я подумала, что, пожалуй, здесь пострашнее, чем в зоне боевых действий
Первое впечатление мне описать сложно. Можно процитировать библейское выражение «мерзость запустения», но этой фразой невозможно передать всю ту гамму чувств, которая охватила меня при виде этой разрухи. Несмотря на выбитые окна, грязь, вырванные «с мясом» металлические перила и осыпающиеся стены, здание все же оставалось невероятно величественным и красивым. Мы поднялись в ту часть, которая когда-то была храмом, и зрелище стало еще более ужасным. Крыша провалилась, деревья, выросшие здесь, прямо на втором этаже здания, были выше человеческого роста. На стенах, рядом с оставшейся советской символикой, пестрела еще и свастика вперемешку с откровенно сатанинским знаками. Периодически появлялись какие-то молодые люди со скейтбордами и велосипедами. «Куда это они?» — спрашивала я. «Катаются, — отвечали мне. — Тут площадь более 30 тысяч квадратных метров, есть где разгуляться». Оператор распаковывал технику и тихонько говорил мне: «Где бы вы сейчас ни стали, свастика все равно попадает в кадр». Но мы все же записали интервью в этом здании. К нам подходили люди с мутными глазами и странным выражением лица, вероятно, под воздействием наркотиков, и я подумала, что, пожалуй, здесь пострашнее, чем в зоне боевых действий.
Борис Тристанов владел информацией по истории этого учебного заведения безупречно, но на вопрос «Где проходил тот парад, на котором маленький Миша Максимович так отличился перед великим князем?» — не ответил, только указал на источник, где я могу это вычислить. «Там расписаны все приезды Константина Константиновича по минутам», — сказал он, и мы попрощались. Количество и качество записанных интервью меня вполне устраивало, и я сказала оператору: «Мы все взяли и, наверное, сюда никогда не вернемся».
Однако нам предложили показать свой первый фильм о святителе Иоанне Шанхайском на праздновании 175-летия Полтавского кадетского корпуса, которое готовила группа неравнодушной интеллигенции города. Состоялось оно в день памяти святителя Николая — 19 декабря. К этому времени я познакомилась с архивными документами на сайте Бориса Тристанова и вычислила дату и место, где проходил парад — 14 мая 1907 года, Соборная площадь. Там же были уникальные воспоминания одноклассников о Михаиле Максимовиче: он был из очень богатой семьи, которая имела в Харькове многокомнатный дом, и над Мишей очень издевались сверстники за его чрезмерную набожность. Я подготовила тексты своих стендапов и сказала оператору, что можно было бы совместить приятное с полезным. То есть продемонстрировать фильм и сделать небольшие досъемки. Так мы и сделали.
Перед мероприятием мы зашли в здание Корпуса и сняли необходимый материал. «Теперь точно все!» — сказала я по окончании. «Я это уже слышал», — скептически ответил оператор, и мы отправились на площадь снимать место, где проходил парад. Однако к этому времени мы уже сильно опаздывали на праздник, и съемка не очень удалась. Погода была пасмурной, и кадры получились мрачные и невыразительные.
По приезде я стала думать о музыке ко второй части фильма. Как-то после службы задержалась с Ксенией на клиросе и сказала ей: «В первом фильме я цитировала молитву святителя Иоанна. А что, если во втором она прозвучит как песня? Напиши, а». «Ты меня переоцениваешь», — ответила Ксюша и убежала по своим делам. Но я почему-то верила в ее талант и энтузиазм. Она ведь написала мелодии тропаря и величания святителю к первой части.
Через несколько дней Ксения пришла с нотами нового песнопения. «Оно как-то само написалось, — виновато сказала она. — Мы уже начали учить, сегодня споем». На запричастном концерте в этот день у нас в храме я впервые услышала молитву святителя Иоанна «Господи, даруй мне быть…». Хотелось плакать. Потом «написался» кондак, и мы подумали, что неплохо было бы сделать студийную запись всех этих песнопений, а также записать акафист святителю Иоанну нараспев. В Харькове есть хорошая судия, которая записывает церковные хоры, но на это нужны были деньги. Их у нас не было, но работать над этой идеей мы все же продолжали, заручившись поддержкой нашего настоятеля, отца Виктора (Бурбелы).
Во время работы над первым фильмом у меня остался без ответа еще один вопрос: «Где жил святитель во время учебы в Харьковском университете?» Поскольку я уже начала погружаться в архивные документы и выуживать оттуда необходимые мне факты, то и тут решила попробовать свои силы. В харьковской библиотеке имени Короленко сохранились адрес-календари, в которых нашлись и Максимовичи. Они фигурируют в этих документах за 1915 и 1917 годы по адресу «ул. Старомосковская, 22». Я спросила библиотекаря: «Можно ли узнать, где этот дом сейчас находится?» Она ответила, что маловероятно, поскольку нумерация много раз смещалась, да и улица давно переименована. Во время войны вообще многие дома были уничтожены, а на их месте стоят другие здания. Она посоветовала мне обратиться к специалистам по харьковским улицам Георгию Никольскому и Евгению Плотичеру. С ними удалось связаться по телефону. Плотичер ответил, что точный адрес этого дома сейчас — проспект Московский, 22, но от комментария на камеру отказался. Никольский, наоборот, на интервью согласился, но сказал, что у него есть адрес-календарь за 1913 год, где Глафира Михайловна Максимович (мама святителя) зарегистрирована по адресу Старомосковская, 20-а, а дом 22 числится за неким Севастьяновичем М. М.. Поэтому, вероятно, Максимовичи впоследствии поселились совсем в другом доме, поскольку нумерация могла сместиться в связи с новой постройкой.
“Сборник сведений о роде Максимович” с дарственной надписью автора, адресованной отцу святителяНикольский предоставил копии своих материалов, и я готовилась к интервью, пересматривая их. У меня была еще и книга Софьи Шоломовой о роде Максимовичей, которую она составила по материалам всех источников в библиотеке Короленко, сотрудницей которой являлась и имела доступ ко всем архивам. Я раскрыла книгу и уткнулась во фразу: «Борис Иванович рано женился на дочери уездного врачебного инспектора М. М. Севастьяновича».
На следующий день вместо интервью мы с Георгием Никольским согласовывали все наши данные. Вырисовывалась такая картина: Глафира Михайловна приезжает в Харьков (вероятно, со старшим сыном, которому надо было готовиться к поступлению в университет) и селится недалеко от отцовского дома. Но отец в это время умирает, и Глафира Михайловна вступает в наследство. Дом по проспекту Московскому, 44, на который указал Плотичер, является памятником архитектуры, поскольку был построен Андреем Тоном. Но о его жильцах абсолютно ничего не известно. Мы знаем только, что в 1913 году была реконструкция этого дома. «А реконструкция, — говорил Никольский, — вполне может быть свидетельством того, что в доме меняются хозяева». Мне оставалось лишь уточнить у самого Плотичера, почему он не хочет давать комментарий. Может, не уверен в точности своих данных? И я попросила о личной встрече.
Евгений Анатольевич сказал, что отказывается от съемок, поскольку стар. «Вы поймите меня правильно, — говорила я, — речь идет о великом святом, нам нельзя ошибиться». «Я вас очень хорошо понимаю, — отвечал он, — эта улица была для меня также крайне интересна, и, чтобы изучить досконально, я прошел ее вдоль и поперек множество раз, сопоставляя данные с архивными документами. Здесь ошибки быть не может. Адрес я вам назвал точный».
Осталось подробнее узнать о врачебном инспекторе Михаиле Севастьяновиче. Для этого я отправилась в Музей истории медицинского института, директор которого, Жаннетта Николаевна Перцева, интеллигентнейшая женщина почтенного возраста, является знатоком истории медицины в нашем городе. Она встретила меня в своем кабинете и сказала, что о Севастьяновиче знает лишь то, что он был выпускником Харьковского университета. Также известно название его диссертации. «Это все, что мы знаем об этом человеке, — сказала директор, — но мы можем еще кое-что предположить». Затем она позвонила в научную библиотеку и спросила, не могли бы они посмотреть, состоял ли Севастьянович в Харьковском врачебном обществе. Ей ответили, что он был в составе учредителей. Жаннетта Николаевна загадочно улыбнулась и сказала: «Пойдемте со мной».
Она привела меня в экспозиционный зал музея, включила возле одной из витрин свет, и я увидела кадры катастрофы императорского поезда в Борках 1888 года. Я их узнала потому, что должна была делать материал об этом событии, но не приступила к работе из-за поглотившей меня целиком темы святителя Иоанна. Жаннетта Николаевна рассказывала мне о профессоре Харьковского университета Вильгельме Грубе и о том, как он оказывал первую врачебную помощь пострадавшим. На стенде была его книга об этих событиях, которую я досконально изучала в свое время. Я спросила: «Какое это имеет отношение к нашему вопросу?» «Самое непосредственное, — отвечала она, — Севатьянович был врачебным инспектором именно в этот период, так что катастрофа не могла пройти мимо него. А тот факт, что он входил в число учредителей Врачебного общества, говорит о том, что он был профессором Харьковского университета, поскольку среди учредителей была только профессура».
Я стала задумываться о родственных связях святителя, и однажды мне позвонил один мой хороший знакомый, который был в курсе всех этих перипетий. Он сказал, что видел книгу «Дворянский род Максимовичей» на выставке, посвященной проблемам генеалогии. «Она будет длиться еще два дня, — сказал он, — так что поторопитесь». Я ответила, что никак не смогу в это время туда попасть, но поинтересовалась, из каких фондов была взята книга для экспозиции, и получила ответ: «Из фондов библиотеки университета». Через некоторое время я пришла в тот самый зал, где проводились первые съемки, и спросила, есть ли такая книга. «Да, мы ее недавно обнаружили и демонстрировали на выставке. Эта книга ценна тем, что на ней есть дарственная надпись автора», — сказали мне и вынесли заветный экземпляр.
«Дорогой мой племянник Боря…» — начиналась указанная надпись. Было понятно, что речь идет о Борисе Ивановиче, отце будущего святителя. В этой книге были ответы на вопросы, откуда взялось имение в Адамовке и несметные богатства семьи, а также удивительные истории бабушек и дедушек святого. Я достала планшет и начала жадно фотографировать этот объект, которого не просто касались руки святителя Иоанна — он был воспитан на примерах своих достойнейших предков. Позже в этом зале мы сделали съемки об этой находке.
Совершенно неожиданно мне позвонила Людмила Нестуля. Она сообщила, что была на приеме у митрополита Филиппа Полтавского и Лубенского и рассказывала ему о праздновании 175-летия Кадетского корпуса. «Когда я сказала, что вы демонстрировали фильм о святителе Иоанне и снимаете сейчас продолжение, владыка пожелал вас видеть лично». Я не могла отказаться от такой аудиенции и при первой возможности снова приехала в Полтаву. Его высокопреосвященство принял меня очень тепло и участливо расспрашивал о съемках фильма. Выяснилось, что владыка родом из Харькова, очень почитает святителя Иоанна и обладает интересными сведениями о роде Максимовичей. Я попросила интервью, сокрушаясь, что приехала одна, без команды. Владыка тут же пригласил оператора из своей пресс-службы, и мы записали материал.
По приезде я начала собирать новый фильм. Оказалось, что исходный материал состоит из двух разнородных частей: это история обучения святителя в Полтаве и уникальные факты его харьковской жизни. Я решила эти темы разделить и принялась за завершение полтавской части. Тут обнаружился грандиозный провал: история на параде кадет снова не вырисовывалась как надо. Съемки на Соборной площади совершенно не годились для фильма, да и кадры интервью с владыкой Филиппом были слишком статичны, и к тому же сняты не в том формате, в котором мы работаем. И еще был один важный момент. Владыка, несмотря на свой высокий сан и огромную эрудицию, общался очень просто и искренне, а в полученных кадрах это почему-то не отражалось. Я рискнула попроситься на интервью еще раз и позвонила в пресс-службу Полтавской епархии.
В телефонном разговоре я изложила свое видение съемок: необходимо проехать в автомобиле мимо Кадетского корпуса (совершенно невозможно было бы представить его высокопреосвященство на фоне всего ужаса там, внутри), затем пройтись по бывшей Александровской улице к Соборной площади. Там провести интервью о случае на параде кадет в 1907 году, а после этого — проехать на Шведскую могилу. Меня внимательно выслушали и сказали, что обязательно передадут архиерею эту просьбу. Через пару часов мне перезвонили с ответом: «Приезжайте завтра».
По прогнозам, следующий день в Полтаве должен был выдаться дождливым. Я очень молилась и просила святителя Иоанна Шанхайского, чтобы наши съемки состоялись, поскольку следующего раза может уже не быть. Утром в окно светило солнце. По дороге мы очень переживали насчет погоды, но начали обсуждать рабочие моменты и о прогнозе забыли. В Полтавской епархии нас снова тепло приняли. Владыка внимательно выслушал мои пожелания относительно интервью, мы вышли во двор, сели в машину, включили технику и начали запись. Очень жаль, что в фильм вошло менее трети всего этого материала, настолько роскошным он получился. Там было все: и непринужденность, и блестящее знание материала, и простота, которая так меня покорила при первой встрече.
Для меня уже стало привычным чувствовать ответ святителя на наши устремления
Последние кадры были сняты на Шведской могиле. Мы обсуждали воспоминания святителя Иоанна о том, как он впервые увидел здесь императора Николая Второго на праздновании 200-летия Полтавской битвы, осматривали красоты этого великого места, затем сели в машину. Как только захлопнули дверцы, грянул гром и пошел сильнейший ливень. «Фантастика!» — сказал оператор, а для меня уже стало привычным чувствовать ответ святителя на наши устремления. Фильм о Кадетском корпусе осталось только смонтировать.
К этому времени музыкальные тексты были готовы. Ксения объявила мне, что ее ученики из Сан-Франциско покидают наш город и переезжают на работу в Сингапур. На прощание они оставили ей деньги на запись диска с акафистом горячо любимому ими святому. К нам в храм Преображения Господня приехали специалисты с выносной техникой. Записывали ночью, чтобы не мешали посторонние шумы, а мы снимали весь этот процесс, стараясь не испортить качество звука. Эти песнопения легли в основу нашего второго фильма, премьера которого состоялась 11 июля в Полтаве под патронатом правящего архиерея, митрополита Филиппа (Осадченко).
Я знаю, что чудеса святителя Иоанна Шанхайского в моей жизни не закончились, ведь на сегодняшний день остались невостребованными уникальные факты из жизни Михаила Максимовича в нашем городе. У меня еще много вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Например: что делал святитель после окончания университета в нашем городе? Есть данные, что он привлекался к ответственности за контрреволюционную деятельность: так ли это на самом деле? Как отреагировала семья Максимовичей на мученическую кончину насельников Спасова скита, который был построен на месте той самой катастрофы царского поезда в 1888 году? И передо мной снова возникает проблема: «Что теперь делать со всем этим материалом?»
pravoslavie.ru
3 июля 2017 г.